До рассвета оставалось по меньшей мере часа полтора, когда женщина в накинутом на плечи плаще, пряча лицо от частых отсветов факелов, преодолела закрученные спиралью прохладные лестничные пролеты и оказалась в королевской темнице. Сопровождали закутанную в плащ фигуру идущие позади капитан Северных щитов и Ларсен Лейвар - надзиратель. Оба они то и дело улавливали среди стоящего в застенках смрада легкий, едва уловимый шлейф фиалковой воды…
Большая часть клетушек-темниц была пуста, но то тут, то там шевелились разбуженные тяжелой поступью и мерцанием факельного пламени заключенные. В самом конце длинного коридора, за углом, располагались камеры для знати. Вместо частых железных прутьев - дубовая массивная дверь с небольшим окошком. Вместо охапки отсыревшего сена - тонкий тюфяк на низкой деревянной лежанке.
Женщина посторонилась и пропустила вперед надзирателя. Брянча связкой ключей на увесистом кольце, он что-то бормотал себе под нос, пока нашел нужный ключ и не отпер дверь.
- Ждите меня здесь. - небрежно бросила и скрылась в клети раньше, чем ей кто-либо успел возразить.
Капитан, мужчина высокий и представительный, облаченный в доспехи королевской гвардии, еще и Лейвара от двери отогнал: нечего подслушивать.
Он не спал. Не то разбуженный жалобным скрежетом ключа в заржавевшем замке, не то так и сидел всю ночь на лежаке, думая о своем. Впрочем, стоило женщине скинуть капюшон - лендманн упал на колени и не помышляя поднять головы. Кюна в свою очередь не спешила подавать знак подняться, неторопливо разглядывая “покои” пленника. Устланный тростником пол. Переполненное ведро в темном углу источающее запах нечистот. Тем не менее за дорогу по казематам обоняние худо-бедно свыклось с вонью мочи, крови и фекалий. В тесную камору влезли стол и стул, самые простенькие, уже отжившие свое, но еще достаточно крепкие, чтобы выдержать вес женщины, присевшей на самый край выцветшего бархатного сиденья.
- Встаньте, лендманн, - отточенно изящный взмах руки на секунду открыл взору лендманна тонкое запястье.
Сколько раз она проделывала этот жест? Не сосчитать.
- Поднимитесь с колен.
Шелест тростника. Скрип досок - лендманн оперся о лежак помогая себе встать. Люди ярла знатно отделали бедолагу. На лице цвели сине-фиолетовые “маки”, как и на теле, скрытые одёжей.
- Зачем вы совершили этот вопиюще идиотский поступок, глупый мальчишка?
Их взгляды встретились. В обоих ни капли злобы, ненависти. Страха. Но любопытство. Ярость. Смятение. Твердое осознание содеянного, без капли сожаления.
- Они…
- Ах, да… прошу прощения, - перебила лендманна Ее Величество. - Как вы тогда вещали? Скверна отравляет нашу землю? Вера узурпаторов…
- Так и есть! - с горячностью подтвердил мужчина сказанное им ранее. - Эти выскочки…
- Эти выскочки уничтожат нас, а вы дали им на то второй повод.
- Ваше Величество, мы терпели долго, пришло время мстить и ос…
- Не вам решать, пришло оно или нет! - впервые выйдя из себя, хлопнула ладонью по столу и, вот незадача, открытый или же неплотно закупоренный пузырек чернил опрокинулся, залив руку и плащ Ее Величества темными потеками. - Стойте не месте!
Уж чем Эльвар Норрланд собирался оттирать чернила с рук кюны: несвежей, но добротной рубахой, порванным дублетом или штанами, но он так и застыл в углу подле лежака, точно нашкодивший мальчишка. И, впервые за время их разгвоора, на лице его проступили уродливые красные пятна свидетельствующие о вине и сожалении.
- Одной Гунн известно, чем кончится ваша выходка! Одной лишь богине, и вам следовало бы молиться ей и Эстрильде, да поусерднее, молодой человек. Помимо коронации моего сына, вы дали фламмандцам и прочим, повод указать нам на наше место. Бьёрн… - осеклась, прикрыла на миг усталые глаза, но продолжать не стала. Острая боль пронзила сердце. К горлу подступил такой знакомый ком. Один Агнар знал… стоит Тире приготовиться ко сну отослав прочь фрейлин и она заливается слезами с самого дня коронации. - Что вами двигало? Неужели боль потери все так же крепка, как раньше? - во время монолога, как смогла, оттерла чернила тканью плаща. - В любом случае… - поднялась со стула. Длинные, не собранные в этот раз в корону из пшеничных кос волосы мягко колыхнулись следом. И до лендманна донесся иллюзорный аромат фиалки, на краткий миг погрузив в атмосферу вечернего летнего сада, отголосков девичьего смеха и… он опомнился и вновь воззрился на Ее Величество. Даже в свои годы она обладала притягательностью и обаянием. Особенно сейчас… Простоволосая, в наброшенном, вероятнее всего, поверх ночного платья плаще… Тира Тельдё не возбудила в Эльваре похоть. Напротив. Это ему захотелось обнять ее, ограждая от всех забот и несовершенства мира, и... собственной ошибки.
- Вы ведь знаете, - она развернулась, будто готовая покинуть лендманна и даже сделала шаг по направлению к выходу. Но в последний миг обернулась. Задумчиво потеребила перстень на большом пальце левой руки. Подошла ближе к мужчине.
Фиалка настойчиво пыталась сбить лендманна с мысли, но он не поддавался.
- Знали, что именно ваш отец и лендманн Форгед спасли покойного короля, отдав за него свою жизнь? Так вот, пришло время отдать долг. Слушайте меня внимательно, и не смейте проявлять ваш мерзкий… характер, о котором столько слухов гуляет по Альборгу. Завтра вас повесят или лишат головы... Должны. Вы оскорбили не одного только клятого Диоса, но и сам Йотуннланд. Однако на риксроде… я и еще несколько… человек… будем настаивать на ссылке в каменоломни Йутланда.
- Не сто…
- Не забывайтесь! - она ткнула его указательным пальцем в грудь. Пальцу стало больно, а мужчина даже не пошатнулся. - Вы убили более десятка человек. Сожгли храм, самолично расправились со служителем церкви! Ваши сообщники будут казнены с первыми рассветными лучами, и вам бы благодарить Богов за их милость. Богов. За которых вы пролили столько невинной крови, что вы не оказались среди них. - Лендманн был готов вскинуться, но сдержался. - Завтра вас сошлют в каменоломни на десять лет - через три вы сможете вернуться домой в Хедмарк. Также вас лишат титула и всех привилегий. Прилюдно высекут и… насколько мне опять же известно - ваш брат Хальвдан женат на племяннице лендманна N? Он и станет вашим приемником.
Не стала дожидаться ни благодарностей, ни проклятий в свой адрес. И дураку понятно - лендманн с самого начала ХОТЕЛ и ГОТОВИЛСЯ стать мучеником за истинную йотуннскую веру. Но увы… Гунн уготовила для Эльвара иной пусть…
Уже открыв дверь под скрип петель договорила:
- Берегите себя, Эльвар Норрланд. И да пребудут сегодня с вами Боги.
- Подпись автора
