- Цезарь. – несколько поморщившись, поправил он.
Пока его вели наверх, он оглядывался по сторонам без особого интереса: ничего примечательного по пути не было, да и, наверное, быть не могло. Богатый дом преуспевающего человека, ему доводилось бывать в подобных местах, давая уроки будущим наследникам этой роскоши. Всё самое интересное его ждало впереди и он, следуя за эскортирующей его служанкой, вдруг неожиданно для себя осознал, что его охватывает нарастающий азарт. В конце лестницы его ждало самое смелое, дерзкое и важное дело всей его жизни. Он, впрочем, отдавал себе отчёт в том, что до недавнего времени она была вообще лишена дел, которые можно было бы признать важными хоть в какой-то степени, и поэтому сложность предстоящей задачи пьянила ещё сильнее.
Оказавшись в комнате, он чинно кивнул головой в качестве приветствия, лишь мельком скользнув взглядом по встретившей его девушке. Убранство помещения заинтересовало его куда больше. Он долго рисовал у себя в голове картины чародейки, с которой собирался встретиться, и детали её быта, и теперь он принялся разглядывать комнату, в голове сопоставляя увиденное со сложившимся у него образом. В этом его ждало некое разочарование: не было здесь ничего таинственного, ничего эзотерического, ничего, что говорило бы о неслыханных способностях хозяйки. Впрочем, этому Цезарь быстро нашёл объяснение в том, что пребывала она здесь временно и не так долго, ещё не успев или не пожелав оставить свой отпечаток в местном быту.
Его натренированный взгляд быстро выцепил разбросанные прямо по полу бумаги, – кощунственно разбросанные, по его мнению, - но издалека он разглядеть, что там написано, конечно же, не смог. Не беда. Если дойдёт до дела, ему наверняка не откажут в возможности ознакомиться с имеющимися в распоряжении чародейки многими знаниями. Всему своё время. Сначала хотелось бы её хотя бы увидеть.
Вдруг поняв, что он уже довольно долго стоит, озираясь по сторонам, и в комнате повисло несколько неловкое молчание, Цезарь торопливо присел на предложенное ему место, глядя на Альбину. Стоило бы определиться и с ней, подумал он. Помощница? Ученица? Скорее ученица. Повидал Цезарь таких за свою жизнь немало и теперь считал, что способен их определять. Он даже слегка благодушно улыбнулся ей, мол, знаем мы вашего брата, всячески поощряем тягу юных умов к знаниям. На секунду он задумался, не знакомы ли они, преподавал он когда-то похожей особе. Вроде бы даже очень похожей. Только волосы у неё были рыжие, да и ростом она была поменьше. Потом Цезарь вспомнил, как давно это было. Той его ученице, которую он когда-то был нанят поднатаскать по истории, уже должно быть лет сорок, встретившая его девушка ей в дочери годится.
Но версия о том, что перед ним ученица чародейки, встречи с которой он пришёл искать, всё равно показалась ему верной. Он же объяснила бы и некоторую её неловкость с именами: велели ей встретить гостя, пока чародейка занята, или готовится, или просто считает, что припасть к очагу её мудрости можно только после долгого томительного ожидания, но она имя запомнила со свойственной многим ученикам рассеянностью и невнимательностью.
Или нет, вдруг всполошился Цезарь. Собственно, с чего он взял, что он единственный, кого сюда могли отправить? Разве опыт всей его прошлой жизни не говорил о том, что, если открывается перед Цезарем дверь, туда тут же пытаются пролезть многие менее опытные, менее умелые, но куда более ушлые и предприимчивые коллеги? И как правило им это удаётся, пока Цезарь нерешительно топчется на месте. Вот и сейчас, ходят к чародейке всякие Брутусы, уже, наверное, отбоя от них нет, и она, ещё чего, может уже решила, что Цезарь ничем этих Брутусов не лучше и, в сущности, лишний во всём этом деле.
Эти тревожные мысли разбередили у него в груди клубок болезненных ощущений, и он выпрямился, расправляя плечи и слегка задирая голову. Ну уж нет, этот номер у них не пройдёт. Сыт он по горло такими выходками.
- Цезарь Октавиус Полумнай. – отчеканил он с прорывающейся надменностью. – Мне была назначена встреча. В это время, если я не ошибаюсь.
Сказал он это с интонацией человека, совершенно не допускающего возможность того, что он ошибается и даже более того, бросающего вызов – попробуйте докажите обратное. Интонации оставляли собеседнику только один выбор: безоговорочно капитулировать, признать, что Цезарь действительно не ошибается и испытать угрызения совести из-за того, что он допустил саму возможность подобным образом трактовать события.
Впрочем, Цезарь решил тут же проявить некое милосердие, зная из практики, как это хорошо работает. Необходимо продемонстрировать ученику некую твёрдость, дать ему знать, что шутки будут плохи, а после сразу слегка пойти навстречу и завести разговор накоротке. Эффект обычно получается просто потрясающий. Даже самый последний тугодум после этого усваивает, что сильно баловать не выйдет, но в случае хорошего поведения можно рассчитывать на некое расположение.
Так что он тут же, надеясь на произведённый эффект, слегка наклонился заговорщически вперёд и, понизив голос и показывая глазами куда-то в сторону, спросил:
- Скажи, милая моя, а она вообще – как?
Спросив это, он внимательно вцепился взглядом в лицо Альбины, с любопытством следя за её реакцией и ожидая ответа на этот непонятный свой вопрос.
