хрустальная нежность любых "хочу"
за доли секунд разбивается о "не трогай"

в дамакии николасу снятся веревки, свитые из черных волос. шелковистые пряди блестят, скручиваются в сложный узор, в крепком плетении спрятаны отравленные иголки. посмотри, - говорит ангерран, и в его ладонях длинная коса обнажает прелое нутро, под пальцами пряди расходятся, из них, как из открытой раны, поначалу течет только гнилая бордовая кровь, а уж после лезут острые шипы. руки верховного инквизитора по локоть замараны этой гнилью, рукава балахона вымокли, веревка на его ладонях трепыхается змеей с надрезанным брюхом, требуха валится под ноги. посмотри, николас. внимательно посмотри,  - говорит инквизитор, и черная коса  накидывает на шею петлю, кто-то тянет из темноты ее на себя, как удавку, ангерран повторяет слова молитвы, но диос не слышит. черные острые волосы режут шею, как гаррота, и только после горло обжигают отравленные шипы. николас перебирает пальцами воздух, кинжала на поясе не оказывается, чернота за спиной глумливо смеется.

когда принц просыпается, золотые нити паутиной, как покрывалом, окутывают его с головой, сквозь светящуюся сеть проглядывает темный сводчатый потолок, где-то вдалеке кричат петухи. защитное полотно медленно тает, когда артуа наконец садится ровнее, когда берет в руки кинжал, и в отражении на лезвии не находит на шее удавки и багровых выемок от шипов и иголок.

николас не суеверен, даже не особенно религиозен. он не повторяет молитвы вслед за верховным инквизитором, не вспоминает, как про оберег, про диоса - бога не призывают после кошмаров (честно говоря, николас не призывает и в них). сон остывает на влажных скомканных простынях, прохлада нетопленной комнаты быстро выгоняет черную муть из головы. во всяком случае спать больше не хочется, рассвет бьется в окна оттенками розового, черепичные крыши столицы дамакии виднеются поверх еще зеленых крон низеньких деревьев замкового сада.

николас перечисляет сколько раз ему снились подобные сны, и при пересчете выгребает не больше шести. первый - перед потерей глаза, второй - незадолго до мятежа в лангедонии, дважды видел в них верховного инквизитора. сейчас бы перерыть библиотеку, поискать в древних хранилищах все, что найдется, про предсказания и вещие сны, но  и без них он знает как обманчив бывает сон разума, и как легко повестись на расплывчатые образы, навеянные не магией, а собственными чудовищами. их в голове у николаса хватит на легион: мертвецы тянут руки из своих безымянных могил, призрачные пальцы царапают лопатки, вечерами артуа ловит на лезвии своего меча блеск рубиновых капель, и только после находит там отражение алого бархата. сны все еще остаются снами, оранжево-бирюзовый рассвет сораша вытесняет его, подменяя рутинным перечнем дел.

камердинер к николя предсказуемо не успевает, но его никто и не ждет. принц фламмансии и так запомнил расположении комнат в отведенном крыле, почти беззвучно он проходит мимо покоев кузины, натыкается на ответный взгляд, и кратко кивает ей. видимо сегодня большая часть их семьи озаботилась ранним подъемом: николя провожает спину бьерна единственным глазом, вперив его сестриному мужу между лопаток. что могло заставить его выскочить из постели жены так, словно он бежал от любовницы? и почему взгляд кузины переменился так резко?

в их недоверчивой семейке мало кто раскрывал друг перед другом секреты, откровенность казалась необдуманной блажью, за улыбками неизменно скрывалась фальшь. все они по-разному справлялись с подобным, и, пожалуй, только мари до сих пор пыталась сохранять в отношении братьев некое подобие честной открытой привязанности. николас, едва ли способный предложить что-то в ответ, как правило попросту игнорировал попытки сестры стать хоть капельку ближе.  ч у ж а к и. с одинаковым цветом волос и фамилией.

так что артуа не удивляется, когда за столом ему обществом становится только прислуга. вместе с ней компанию составляет некрепкий холодный кофе, смаженый дамакийский гермелин, поджаренные хрустящие булки. местная кухня для николя перенасыщена жирным маслом, квашеной капустой и картофелем, он с задумчивостью смотрит на витражные разноцветные кусочки стекла, пока служанка галатеи не приносит записку с предложением встречи.

[indent][indent] - его высочество принц данте ночевал в замке? - спрашивает николя своего камердинера, склонившегося к принцу в легком поклоне. умный сухощавый старичок был расторопен, молчалив и абсолютно незаметен, а еще, как кажется, был осведомлен обо всем, что только могло понадобиться принцу. получив тихий отрицательный ответ, артуа отпустил служанку галатеи с новым кивком и больше не требовал к себе внимания. что же, по всей видимости, прогуляться и правда стоило. а заодно и выкинуть из головы этот трижды проклятый сон.

во внутреннем дворе кузина оказывается раньше, николя прячет руки в перчатках за спину, но сестрица, словно не желая принимать чужой нелюбви к объятиям, все равно тянется навстречу.

[indent][indent] - в извинениях нет необходимости, - качает головой он, не сопротивляясь желанию родственницы затолкать любые чужие вопросы и подозрения лишними прикосновениями. на ее любезное приглашение николя отвечает согласием. - почту за честь.

он молчит о том, что и сам бы выбрался в город, хотя бы ради поисков данте, да и, что уж там, ради себя самого. изучить сораш ему хотелось давно, но каждый раз поездка откладывалась: то в силу занятости, то из-за того, что подобный выезд члена королевской семьи невольно приобрел бы политический окрас, а никаких подходящих поручений у отца не находилось.

николас мягко высвободил свою руку из хватки кузины, отвел другую в сторону, приглашая ее в паланкин, и скользнул в уютную клетку следом.

[indent][indent] - куда бы ты хотела направиться, дорогая кузина?

крытые носилки не имели слуг, удерживающих жерди, и николас цепко осматривал их устройство, словно пытаясь на глаз определить все тонкости работы незнакомого волшебника. сколько таких было в дамакии? как часто приходилось обновлять магию, заключенную в свет фонарей? и в каких еще сферах дамакийцы подменяли физический труд на волшебство? артуа с удовольствием заглянул бы в местные шахты: оценил бы работу подъемников и котельных, расположение штолен и штреков, а еще хотелось понять так ли уж сильна была разница в конечном итоге. магия, так часто воспринимаемая как панацея, на деле порой была лишь инструментом, готовым вот-вот устареть, стоило только научно-техническому прогрессу сдвинуться чуть вперед.

[indent][indent] - будем праздно рассматривать архитектуру времен дамака первого? - у николя уголок губ с легкой необидной насмешкой поднимается вверх. - я читал, что в сораше есть здания, где фигурки мужчин на стенах, делают аутофелляцию. это бесспорно могло бы заинтересовать нашего брата.

Отредактировано Nicolas Artois (2024-06-11 22:55:39)