- Барышня Роньин, барышня Роньин!.. – в голосе маленькой служанки, не поспевавшей за одетой по образу и подобию искарских простолюдинок старшей дочери клана Фуча сквозило отчаянье и страх. 

Если старшая госпожа узнает что первая госпожа клана Фуча вновь отправилась в степные земли на охоту да еще и без сопровождения конвоя, то ей уж точно несдобровать. Пускай, пускай барышня совершенно не думала о собственной безопасности, чести или вероятности быть похищенной рад выкупа ( стоит ли говорить что и дураку было известно что за такую благородную девушку искарцы могли бы выторговать внушительный выкуп, но стоило ли самой барышне Роньин забывать какой урон это могло нанести репутации ее отца, наместника военного округа?!), то  могла бы хотя бы подумать о том что ее, Вугули, наверняка хорошенько выпорят, а затем продадут на невольничьем рынке?!

Уж если госпожа не думала о своей жизни, то могла бы подумать о жизни преданной служанки, которая уже не раз покрывала ее эскапады – но нет! Ведь Фуча Роньин госпожа, барышня из Анлэ, выросшая в строгости и роскоши Хуаиня с его бескрайними степными просторами и морями травы, достегавшими горизонта, откуда приходили караваны искарцев; барышня, которая обращалась с луком и стрелами не хуже своих братьев и державшаяся в седле словно родилась верхом – и все потому что иначе в этих опасных землях не выжить если случиться беда; но ее пальцы оставались достаточно нежными чтобы извлекать чарующие звуки из баснословного дорогого циня, который привезли из столицы для ее матери, и чтобы двигаться словно маленькая белая цапля, что гнездилась весной в тростнике и грациозно вышагивала по мелководью; сирота при мачехе и отце в тот момент, когда придет из столицы гонец сообщить что ради блага великого Шаодзиня барышне Роньин необходимо будет выйти замуж чтобы ее клан сохранил свои земли в эти неспокойные времена и все они, включая разобиженную на первую госпожу Вугули, не казнили или не отправили на рынок рабов после казни клана.

Может и к добру было что пока еще было время ее госпожа могла насытиться возможностью улизнуть из хорошо укреплённого имения, больше походившего на крепость, в бескрайние просторы степени наслаждаясь горячим ветром в волосах и возвращаясь домой под покровом ночи прежде чем стражники запрут главные ворота Анлэ, украдкой вытягивая из заплетённых в косы волос цветки полыни? Что их ждало впереди, задавалась порой маленькая служанка, помогая своей госпоже переодеться в привычный для шаодзиньских барышень наряд и поправляя пибо (шарф-шаль), лежавший на складках ее верхнего халата. 

Отъезд в столицу к тетушке по первой, покойной госпоже, чтобы набраться утонченности и изысканности? Сватовство по соседним провинциям на осенних банкетах, кода заканчивают собирать урожай и воздают хвалу предкам перед началом холодной зимы на пограничье? А может быть Роньин выйдет за какого-то местного военачальника или аристократа чтобы упрочить положение Фуча?

Иногда они позволяли себе быть просто собеседницами и подругами, делясь мыслями относительно будущего, которые было туманным. Вели полушепотом разговоры за пиалой, делились сплетнями и слухами, посещали вместе базары и храмы, но Вугули прекрасно осознавала что кое-что ее госпожа скрывала и от нее.

Тоска. Сожаление. Страх.

То, что гнездилось в имении Фуча в Анлэ, и что становилось все явственнее с каждым прожитым годом, приближавшим Роньин к брачному возрасту -  и потому Вугули в конце концов прощала своей барыне раз за разом все тревоги и волнения, связанные с этими побегами в степень.

Низкорослая, но крепкая степная кобылка поднялась на возвышенности Роньин в благодарность похлопала ее по шее. Солнце было уже высоко когда девушка добралась до излучины Каракорума, мелкой реки, что пересыхала в середине лета – сейчас ее стальная поверхность едва была различима и вот-вот должна была исчезнуть под действием летнего зноя. А значит времени для охоты оставалось не так много. Обычный искарский лук, которыми пользовались все местные охотники, был крепко зажат в ладони и девушка еще раз внимательно осмотрела противоположный берег реки. Где-то там, в еще зеленых зарослях высокой травы, спряталась степная лань, за которое барышня шла уже добрых несколько миль и знатно вымотала Роньоин.

Наконец всадница заприметила какое-то движение и степь отозвалась мириадом звуков, которые сложно было разобрать если ты был не местный – и девушка улыбнулась сама себе, довольная услышанным.

Стрела легла в руку и Фуча Роньин медленно натянула тетиву.

Вдох, выдох, вдох.

Удар!

Подпись автора

per aspera ed astraby Cornelia